АННЕРЛЬ НОА ЛАЭТАН
Когда женщины узнавали, что он не свободен, то на их лица изображалась такая досада, что эльф чувствовал некоторое недоумение. Почему? Он ожидал удивления, осуждения: разве полагается женатому мужчине искать любви на стороне? Объяснять причины своих поступков и тонкости их непростых взаимоотношений с супругой рыцарь не собирался. К тому же разве что-то изменилось бы, будь он свободен? Ему не нужны серьёзные отношения, только секс без обязательств. На что они рассчитывают? Неужели они надеются на брак? Нет, второй раз на те же грабли наступать он не собирался. По крайней мере, по своей воле. Если и случится так, что он разведётся с Лореллейн, то родственники быстро подыщут ему эльфийку, совсем молодую, с хорошей родословной, как и принято в его семье, где женщин выбирали, как племенных кобыл. Брак давно перестал ассоциироваться у него с союзом, заключённым по любви. Это необходимость, направленная лишь на то, чтобы дать роду наследника. Ноэль погиб, преемника не было, стало быть, второй брак лишь вопрос времени, Анн это понимал, хоть и старался отсрочить момент, не желая снова всё это проходить. Отец напирал, давили и родственники. Все встречи с семьёй сводились к этим беседам, и держать оборону становилось всё труднее и труднее. Годы идут, он не молодеет, его служба сопряжена с большой опасностью, и случаев, когда рыцари гибли, было предостаточно, чтобы понять - нельзя тянуть. Если Анн погибнет, род Лаэтан рискует прерваться. Отец, даже если бы предпринял попытку заключить второй брак, завести ребёнка не может: возраст взял своё. Анн был убеждён, что и сам дожил до тех лет, когда обзавестись потомством невозможно – в этом убеждала его Лора, и слова медика звучали вполне убедительно так что, даже если его женят, это ничего не изменит, детей у него больше не может быть. Столько совместных попыток с Лореллейн, и всё впустую. Однако семья хранит надежду, что смена супруги решит проблему.
Лора остервенело выступала против развода, каждый раз подчёркивая, что Анн бесплоден. Это совершенно точно. Сложно было спорить с медиком, но какие были её доказательства? Лишь отсутствие результата в их с Анном попытках, и Ородорен раз за разом акцентировал на этом внимание. Разгоралась настоящая междоусобица внутри одной семьи, где Лореллейн одна выступала против всех. Если сначала, когда эти разговоры только начались, в аккурат после похорон Ноэля, она рассчитывала на помощь и поддержку Анна, то потом, убедившись, что супруг против семьи идти не намерен, озлобившись пуще прежнего, стала единственной, кто препятствовал началу бракоразводного процесса.
Аннерль старался держаться как можно дальше от этих семейных дрязг. Отец хотел, чтобы он был воином, он им и являлся, совершенно оградив себя дел наследования. Придётся жениться - женится. Правда, жалко его будущую супругу: как только ей поступит предложение, она очаруется, уже представляя себе "долго и счастливо", однако потом горько пожалеет. Долго - возможно, счастливо - никогда. Женщины в роду Лаэтан были крайне несчастны. Им полагалось быть покорными, тихими, послушными, не лезть в дела семьи, рожать детей и всё - не этом их обязанности заканчивались. Поэтому не стоит этой несчастной женщине, что станет новой супругой Анна, ждать яркой красивой жизни, надеется на любовь и защиту мужа. Спросили бы Лору, она бы в ярких красках описала те невзгоды, что пришлось ей пережить, когда она переступила порог дома, и сколько ещё было бы, если бы они с Аннерлем остались жить с Лаэтанами. Однако Анну удалось стать рыцарем, и служба перевела их в закрытый военный городок, где ей пришлось чуть ли не с нуля начинать своё дело. Справедливости ради надо сказать, что эльфийка довольно быстро поднялась по карьерной лестнице в местной больнице, видимо, сказывался острый дефицит специалистов, как следствие - отсутствие конкуренции.
Анн иногда задумывался над тем, что изменилось бы в его жизни, если бы у него появилась другая женщина, но каждый раз, вспоминая мать, приходил к навевающим тоску выводам: ничего для него не изменилось, но судьбу бы своей молодой супруге он бы сломал. Пусть и не сам, но Лаэтаны бы постарались. Да, возможно, некоторое время девушка была бы счастливой, влюбленной, но её слишком быстро бы разбили о суровую реальность. Если она добра, наивна и мягка, то её либо сломают Лаэтаны, либо она повторит судьбу Лоры, став железной леди. Что первое, что второе нельзя назвать счастливой будущностью.
Что до Лореллейн, то она стала первой женщиной в их семье, открыто выступившей против власти уважаемого патриарха. Эта смелая, самоуверенная и гордая эльфийка смогла сделать то, чего не смог Анн. Как и следовало ожидать, отношения с родственниками у неё были натянутыми, но подчинить себя она не дала, став зияющей раной на теле Лаэтанов. Никто так и не смог сыскать на неё управы. Пока Лаэтан строили козни против неё, Анн оставался в стороне, бросив её одну на растерзание своей семье, Лора занималась собой, наращивала силы, делала себе имя, чтобы эти аристократы не смогли её стереть. Как заставить исчезнуть известного врача? Её терпели, ненавидели, но скрытно, за спиной. Взаимная ненависть была всем известна, но её не проявляли открыто. Никто не мог ее выгнать из дома, отобрать фамилию. Какой бы неправильной ни была бы выскочка из Марре, она оставалась законной супругой Анна.
Лора, осуществив свою мечту, дорвавшись до власти, славы, аристократической фамилии, с хваткой пумы вцепилась в свои привилегии, пользуясь апатией и безразличием Аннерля, его безучастностью к делам семьи. Она, прикрываясь волей супруга, принимала решения, как член семьи. В основном её притязания касались исключительно денежных вопросов. От Лаэтан ей нужны были средства, чтобы воплощать свои амбиции, и все понимали, что Анн попал под каблук, и дело могут решить развод или же насильное устранение ненавистной супружницы. Второй путь решения проблемы уже активно обсуждался между Лаэтанами, державшими всё в строгом секрете, пока Лора, убеждённая в своей неприкосновенности, была занята делами больницы.
Что же Анн? Анн вечно в стороне. Их брак с Лорой давно стал некой условностью, гарантом её власти, возможность для эльфийки метить на место главы семьи. Аннерль же весь был в службе, и крупицы свободного времени тратил на выпивку и женщин. Проблем с покупкой любви он не испытывал. Обладая не самой располагающей внешностью, несколько грубый, неразговорчивый и скрытный, он тем не менее нравился дамам. Может быть, потому что те были падки на сильных мужчин, в руках которых можно почувствовать себя слабой: быть покорной ему, ощущать крепкие руки, рельеф мышц, скользить острыми ноготками по россыпи шрамов, пытаясь разгадать их историю, - женщины рады были переспать с ним сильно поубавив стоимость своих услуг, некоторые - бесплатно, но Анн всегда платил, показывая партнёршам, что их совместный досуг - продажная любовь, легкодоступный секс, не более. Давать каких-либо надежд не хотелось.
Однако иногда он баловал себя мечтами о своей женщине, той, что стала бы ему супругой. Очарованная своим сильным и смелым мужем, что так похож на доблестного рыцаря из прочитанных ею романов, она бы грела его теплом своей любви, сделав дом местом, куда бы хотелось вернуться. Дойдя до этой точки в своих мечтах, Анн понимал, что ему и правда бы хотелось тихого и спокойного счастья. Такого, о котором говорил Раилет, когда делился своими мечтами. Может быть, этот неугомонный его заразил? Возвращаться домой, зная, что тебя ждут, чувствовать запах приготовленного ужина - что-то вкусное, например, жаркое из кролика с рисом, и на столе стоит откупоренная бутылка вина, и его супруга, весёлая, румяная, бросается к нему на шею, обнимает, смазано целует в висок, позволяя своему мужчине подхватить её хрупкую и нежную на руки. Она бы спрашивала его про службу, о том, как прошёл день, смотря на него с нежностью, проявляя участие, что он невольно бы плавился, становясь в этих мягких руках, пахнущих имбирными печеньями и лавандой, шиповником и лилиями, совсем ручным. Он силился подставить своей воображаемой супруге любое красивое лицо, только всё равно перед ним ярко вырисовывался образ рыжего друида, отчего становилось не по себе, и мечты прерывались. Такое будущее с другом ему не хотелось, в конце концов, он бы предпочёл чувствовать мягкое, тёплое, женское в руках, и тогда обжигали воспоминания: белые простыни, болезненно-худощавое тело в россыпи рыжих пятен, кости проступают, волосы растрёпаны, яркий румянец на щеках, и... слёзы? Ему впервые довелось увидеть, как кто-то плачет от счастья. Разве от счастья плачут? Странный, нелогичный эльф. Слишком слабый, что хочется прижать к себе, защитить от всех, обращаясь в одну сплошную агрессию. Если бы он только первым добрался до хасса, который... Впрочем, недругов, желающих сломать друида, было предостаточно, и Анн только ждал возможности сорваться с цепи и изничтожить. Пусть только появится цель. И всё это странные мысли, но они приходили к нему и раньше, обострившись, когда друид одной памятной ночью пришёл в его палатку. Долго мявшись, сгорая от стыда, это рыжее чудо не знало, как сообщить о своём желании, Анн же, уверенный, что мужчины его не привлекают, полагал, что он откажется. Отказался, получив улыбку эльфа в ответ и мягкое: «прости, я понимаю». И…что же его дёрнуло, что заставило схватить подошедшего к выходу из палатки друида и прижать к себе? Будто солнечный удар, будто помутнение рассудка, глупое и спонтанное желание, и словно терпкое вино поцелуи, запах – имбирное печенье и лаванда, шиповник и лилии – он хорошо запомнил это тёплое сочетание, задурманившие сознание. Этого не должно было случиться, но это случилось, став одним из немногих счастливых воспоминаний. И какая глупость! Отправиться рано утром, чтобы нарвать цветов за лагерем: Рулет же любит цветы – любит, наверное, они бы его порадовали. Но, вернувшись, полудроу обнаружил пустую постель и краткую записку. Позже Аннерль занемог глупыми мечтами. Зачем он позволил себя одурачить? Аннерль нахмурился, отводя взгляд в сторону: они с Рулетом не обсуждали это. Рыцарь ждал, что друид заговорит первым, однако господин Кан’лорал предпочёл сделать вид, что ничего не было, Анну оставалось только поступить так же. Было и было, что в этом такого? А что-то всё же было. Забавно, что этот рыжий эльф, стремящийся стать воплощением абсолютного добра, борющийся за всё хорошее, выступающий против всего плохого, мог поступать так дурно со своими близкими. Как бы то ни было, Анн был благодарен: рыжий эльф показал ему, что такое, когда тебя любят, пусть даже эта иллюзия любви Аннерлю и не предназначалась, может быть, друид думал о ком-то другом? Всё это не важно. Теперь даже думать о Рулете в таком ключе было неловко: неугомонный эльф умудрился выйти замуж. Подумать только, вольная птица и окольцевала себя. Он всё говорил, что никому не отдаст своей свободы, но вот проходит пара сотен лет, и он заключает союз. И с кем? В голове не укладывалось. Впрочем, Анн скептически относился к браку, убеждённый, что дольше полугода Рулет на месте не усидит и сбежит, оставив полукровного мужа ждать с моря погоды. Раиль был крайне плох в вопросах выстраивания своего личного счастья.
Рулет, рулет… Любовь Анна с Лорой была похожа на войну, здесь же, с этим рыжим чудом, было совершенно иначе. Именно этого "иначе" стал искать полудроу, когда оказался покинут вечным путешественником, и находил, но всё же не то. Анн вздрогнул, переводя взгляд на Ламашту, ловя себя на осознании: именно с ней он ощутил нечто похожее, и теперь, в его мечтах, кои он так тщательно скрывал от кого-либо, у женщины появилось лицо - лицо очаровательной хассидки. Странные мысли, странные чувства, а всё же с ней ему было легко и комфортно, он буквально отдыхал. Она стала той, к кому ему хотелось возвращаться.
Ламашту весьма умело вытаскивала из него эмоции. Может быть, потому что он был наг перед ней не только телом, но и душой. Сбрасывая привычную настороженность, эльф, расслабленный и довольный их совместным досугом, становился куда словоохотнее.
- Сказала то, что увидела.
Он не ответил, но мягко коснулся её щеки, так мягко, как только мог. У него были грубые руки с шершавой кожей, широкими и характерно для эльфийской расы длинными ладонями, и это так контрастировала с её мягкими, нежными, маленькими ручками с короткими, несколько пухлыми пальчиками.
- Может быть, символы, а может быть проделки одного рыжего чуда, - усмешка исказила губы полудроу, - и в другую женщину я могу поверить, - немного оттаяв, проговорил Анн, - стало быть, снова женюсь. В любом случае это, в отличие от первого, хорошее предсказание, пусть оно сбудется.
Анна ждало возвращение на Торвентиль. Выполнив задание, он прибыл в закрытый военный городок. Отчитавшись, Аннерль получил три выходных, которые провёл дома. Последний день оказался омрачен встречей с Лореллейн. Женщина, считывая Анна как раскрытую книгу, поинтересовалась, почему супруг намерен снова отбыть на Метхарин. Ответ ей был известен, но девушке хотелось услышать его от Анна, чтобы в очередной раз обрушиться на него обвинениями и затянуть петлю-удавку на его шее, напомнив о том, какое значение она имеет в его жизни. Такие разговоры кончились взаимными угрозами. Разгоралось пламя, прижирая занавески, мебель, и тухло, когда на него обрушивались потоки воды. Взмывали в воздух ледяные иглы и таяли, снова обращаясь в прозрачные капли, когда огненные шары поглощали их, оплавляя. Лореллейн понимала, что в честном сражении она проиграет Аннерлю, однако сражаться честно было не в её стиле. Девушка знала, как ударить так, чтобы умертвить быстро, но смерть мужа была ей не выгодна. По крайней мере сейчас. Даже если он нашёл себе новое увлечение, это всё равно никак не скажется на её положении, пока она его законная супруга. Если же соперница окажется умной и хитрой, очарует Анна, одурачит и заставит его развестись, тогда она быстро устранит её. Уверенная в себе, своих силах, Лора чувствовала себя спокойно. Из этой беседы она вновь вышла победительницей, и рыцарь, связанный виной, спешил ретироваться - он прикрывает глаза, укладывает голову на её колени, и Лора мягко касается точеных скул, гладкого подбородка, и льются между тонких пальцев шёлк чёрных волос, она всё смотрит на него, любуется, сознавая, что никто и никогда не посмеет у неё забрать его. Если же он покинет её, она оборвёт его жизнь. Решено. И сделает это вот в такой момент, когда он лежит, доверчиво прикрыв глаза, расслабленный и беззащитный. Лора же не так наивна, чтобы позволить себе расслабленность и покой. Никому нельзя доверять. Что до измены, ей не нужна его верность. Она и сама была свободна в своих увлечениях, такую же свободу предоставляла и мужу с одним условием: их брак как залог её власти должен быть сохранён, впрочем, разве дали бы Лаэтаны жениться ему на какой-нибудь трактирной девке? Нет, так что не беда, на затянуть нити контроля нужно, чтобы проверить, насколько туга и крепка удавка на его шее.
Анн вернулся к циркачке спустя месяц. Погрузившись в службу, он несколько остыл в своём желании поскорее увидеть хассидку снова. Его желание первые несколько дней было сильным, едким, острым, что мешало сосредоточиться. И, понимая, что оно мешает, отвлекает, раздражает, как заноза, Аннерль старался постоянно быть занятым, что отлично получалось. Их снова ждало задание, связанное с патрулированием границ, где была обнаружена крупная шайка разбойников, подлежащая устранению. Дальше, когда его группа вернулась в город, Анн снова смог выкроить несколько дней выходных, а главное - разрешение на посещение Метхарина. Бродячий цирк покинул прежнее место, и Аннерль был вынужден искать их, впрочем, с этой задачей он смог справиться, и уже к концу второго дня цирк был найден. Аннерль не упустил возможности сыронизировать над своими поисками, однако смех кончился тогда, когда он осознал, что столько усилий потратил ради одной встречи. Подобные глупости были ему не свойственны. Может быть, сказывается всё то потрясение, что коснулось острова в месяц берёзы, и теперь, пытаясь вырваться из навалившегося, он, как и один рыжий друид, решил просто отвлечься на хорошее времяпрепровождение. А конце концов, должны же и у него быть свои радости.
Их встреча прошла по привычному сценарию с одним небольшим исключением. Девушка предложила ему подкрепиться. Она приготовила это сама? Эльф принял предложение. Домашняя еда точно лучше армейского сух. пайка.
- Что это? - Анн убрал в сторону волосы девушки, рассматривая следы на шее.
- Кто? Кто-то из твоих клиентов? - полудроу продолжил раздевать партнёршу, снимая с неё цветные ленты, под которыми та прятала следы от побоев. У кого поднялась рука на такую девушку, как Ламашту?
Хассидака отрицательно покачала головой.
- Хозяин? - злость подступала и искажала привычно спокойный тон голоса эльфа. Ламашту ещё не доводилось видеть его таким - Аннерль и не желал себя сдерживать, давая волю подступающей агрессии, о причинах которой он не хотел рассуждать.
Девушка опустила голову, Анн отстранился, не позволяя ей коснуться его доспеха: рано раздеваться. У него есть одно неотложное дело. Первый же импульс – узнать, где хозяин цирка и посетить его шатёр ради разговоров по душам. Злость заволокла мысли, подчиняя, и полудроу догадывался, что одной беседой дело не ограничится. Если он убьёт на Метхарине кого-то, это может несколько усложнить его поездки на остров, однако он найдёт, как выкрутиться и чем себя оправдать. Запрещено убивать невинных людей, но этот-то виновен, да и где он человек? Монстр, монстров нужно убивать. Что до Ламашту? Может быть, будет лучше сослать её в Криоп, Рулет, что с концами перебрался туда, вполне мог позаботиться о том, чтобы девушка хорошо там устроилась, а ему потом будет весьма удобно её навещать, если она привяжется к одному конкретному адресу.
Нужно было успокоиться, хотя бы чтобы не пугать хассидку. Вторая, более здравая мысль: если этот старик, посмевший обидеть его женщину, так дорог ей, он попытается ограничиться лишь тем, что сломает ему руки. Небольшая цена за то, что тот натворил. Однако где гарантии, что покалеченный не станет и дальше вымещать злость на беззащитной девушке?
Росчерк воспоминаний в сознании: мать сидит к нему спиной, стараясь скрыть синяки под слоем пудры, и Анн знает, что вчера отец выплеснул свою злость на неё. Он злился на проступок Анна: сын в очередной раз вместе с двумя другими остолопами угодил в неприятную историю, опозорив фамилию, и если бы снова не вмешался старик из Кан'лоралов, всё могло бы дурно кончиться.
Виноват он, досталось всем. Мать молчит, не разговаривает с Анном, даже не смотрит, будто его и нет в комнате, делает вид, что не слышит его извинений, а мальчик, злясь на самого себя за то, что слишком слабый, чтобы защитить мать, выйти против тирании отца, лишь сжимает руки в кулаки. Как сейчас. Только на сей раз совершенно иной расклад. Из запала его пытается вытянуть Ламашту, цепляясь за его плечи, дабы остановить, не выпустить из шатра.
- Ламашту, я не стану убивать, не бойся.